О СЦЕНАРИИ

Говорят, что только сейчас расцвело телевизионное кино – ничего подобного! В конце семидесятых – начале восьмидесятых годов у нас на «Ленфильме» снимались «Открытая книга» и «Жизнь Клима Самгина» Виктора Титова, Бортко делал «Без семьи», Евгений Татарский – «Принца Флоризеля», Илья Авербах – «Фантазии Фарятьева», Семён Аранович – «Противостояние», то есть работа кипела. Тогда же, в 1978 году, к нам пришёл сценарий известных московских кинодраматургов Юлия Дунского и Валерия Фрида о Шерлоке Холмсе.

Юлий Дунский и Валерий Фрид

Юлий Дунский и Валерий Фрид, которые восхищались моим фильмом «Завтра, третьего апреля», приехали в Ленинград, явились на «Ленфильм» в творческое объединение телевизионных фильмов и положили на стол главного редактора Аллы Борисовой сценарий. Такую работу им никто не заказывал, это была их личная инициатива — экранизировать два ранних произведения Артура Конан Дойла «Этюд в багровых тонах» и «Пёстрая лента». Им, видите ли, захотелось поразвлечься на безыдейных просторах викторианской эпохи (после сложностей эпохи петровской – только что Митта закончил фильм по их сценарию «Сказ про то, как царь Пётр арапа женил»).

Худрук объединения Виталий Мельников и главный редактор Алла Борисова предложили мне снять фильм по этому сценарию. Я только что закончил большую работу — широкоформатный исторический фильм-мюзикл «Ярославна, королева Франции». В телеобъединении, вероятно, решили, что «костюмный» фильм из заграничной жизни мне по плечу. Я не являюсь большим поклонником детективной литературы и как филолог не считаю Конан Дойла таким уж значительным писателем. В том, что я клюнул на него, большое значение сыграла обстановка в стране: хотелось улететь куда-то в  заоблачные дали, заняться чем-то приятным, не связанным с тогдашней повседневностью. Мне понравился сценарий ещё и тем, что он имел одну важную особенность, благодаря которой у нас всё и получилось.

Сценарий назывался «Шерлок Холмс и доктор Ватсон». Основная ошибка двухсот фильмов, снятых по рассказам о Шерлоке Холмсе во всём мире, заключается в том, что везде фигурирует только Холмс. А его сыграть невозможно – он механистичен, однолинеен, и если он один «болтается» в драматургии, то с ним тяжело справиться.

При этом все рассказы о Холмсе написаны как бы Ватсоном, и в фильмах Ватсон незаслуженно оказывается за кадром. При этом исчезает парность персонажей. Я заметил, что на Ватсона действительно мало обращают внимание. Так, в лондонском музее Ватсон самый разный: толстый, тонкий, с усами, с бородой, в очках, без очков, рыжий, чёрный, лысый, то есть никакой. Он как бы неуловим. В инсценировке Дунского и Фрида мне понравилось именно то, как поразительно точно и с иронией были выписаны взаимоотношения двух человек. Ватсон стал интересным, живым. Возникла пара, заработали характеры, родилась интересная драматургическая конструкция помимо известных с детства детективных сюжетов… Шевельнулось в душе «англичанство» (термин Василия Аксёнова), привитое в подростковом возрасте чтением Чарльза Диккенса… Я принял предложение.

Дом творчества композиторов
в Кирьявалахти

Осенью того же 1978 года в Карелии, в Доме творчества советских композиторов в Сортавале я сел за режиссёрский сценарий – производственный проект будущего фильма, по которому определялись количество съёмочных дней и суммы расходов на производство. Мешало только обилие грибов в сентябрьских окрестных лесах…

По моим наблюдениям, есть ряд режиссёров, которые не могут работать – действительно, реально не могут – если у них нет какого-то противника, который им мешает. Если этот противник есть, то они этим очень довольны – на него можно сослаться, с ним можно бороться, об этом можно писать в прессе, на худой конец, о нём можно говорить своим приятелям... На мой взгляд, советскую власть реально интересовали какие-то вещи, которые ей были действительно важны. Но была ниша, которая советскую власть и аппарат ГБ не очень беспокоила – это литература, которая была в других странах и не создавала аллюзий. Если бы Ливанова надо было утвердить на роль Дзержинского, они бы очень напрягались и говорили: «давайте возьмём того или другого», а Холмс им был совершенно безразличен.

Я думаю, что Игорь Фёдорович, который видел это начальство и встречался с ним каждый день, выбрал для себя эту нишу и уже не изменял себе, делая такие картины, где он сам решал, кого взять – Ливанова или не Ливанова, Соломина или не Соломина, и я думаю, что именно поэтому он и брал такие сюжеты. Почему он взял лирическую историю «Зимняя вишня», почему он взял «Холмса» или «Ярославну» – потому что начальство такими историями мало интересовалось. Бывали какие-то всплески повышенного интереса, и в «Холмсе» это было, но это не тот интерес, который действительно подстёгивал чиновников. Здесь не было ни социальной проблематики, которая их напрягала, ни идеологии.

«Давно из Афганистана?»

Единственное, что было, когда был закончен первый фильм, это реплика Холмса «Давно из Афганистана?». Вот тут они категорически потребовали, чтобы эта фраза была переозвучена. «Давно с востока?» – говорит теперь нелепую фразу Холмс, который всегда отличался конкретностью. Слово Афганистан не должно было звучать ни под каким видом, ни в каком фильме, потому что из-за этого кто-то мог полететь со своего поста. Чиновники не боятся, что кто-то скажет, что Холмс какой-то не такой – это же не Ленин, вот если Ленин не такой – тогда это плохо. Тогда караул, возникает идеологическая комиссия ЦК… А в остальном мы не интересовались ими, а они не интересовались нами.

Юлий Дунский и Валерий Фрид были заняты в это время – работали с Александром Миттой над фильмом «Закон прочности», который впоследствии стал называться «Экипажем». Я был «в материале», актёрский состав удался, костюмы были пошиты, гримы найдены, декорация «Квартира миссис Хадсон», построенная юным художником Марком Капланом, ещё не была разобрана. Имея опыт сценарной работы и на телевидении и в кино, я решил сам попробовать заняться Конан Дойлом. Купил у букиниста восьмитомник сэра Артура, стал читать, засел за экранизацию. Есть три пути экранизации: дословное, доскональное повторение литературной основы (таким способом я впоследствии снял «Пиковую даму» А.С. Пушкина, не изменив ни слова в его произведении, включая эпиграфы на французском языке), затем – спорное, парадоксальное, «шиворот-навыворот» прочтение авторского текста, основанное на поисках нового смысла (такое решение у меня будет в фильме «Тьма» по рассказу Леонида Андреева для франко-германского телеканала «Арте»), и, наконец, – «монтаж». Монтаж – дело знакомое. Вариативность и комбина­торика!

Прочитав все рассказы о знаменитом сыщике, я нащупал родственную связь персонажей в трёх из них: это были главари, верхушка лондонского преступного мира — три «М»: Милвертон, Мориарти, Моран. Они орудовали в рассказах «Конец Чарльза Огастеса Милвертона», «Последнее дело Холмса» и «Пустой дом». Дальше надо было «смонтировать» эти линии, добавив туда разные мелочи из рассказов «Москательщик на покое», «Случай с переводчиком» и «Серебряный». Получился сценарий трёхсерийного телефильма «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона».

Съёмочная группа была та же, испытывала горячее желание продолжить «холмсиану», четвёрка главных исполнителей была жива-здорова. По настоянию редактора Аллы Борисовой, которой показалось, что я слишком много на себя беру – и как режиссёр, да ещё и как драматург, я попросил сценариста Владимира Валуцкого, с которым мы уже сделали пару фильмов, «пройтись» по моему сочинению, «отлессировать» его. Но это уже было, когда картина снималась.

Поскольку мы с Масленниковым работаем уже очень давно, то естественно, что для продолжения он обратился ко мне. Дух экранизации был уже задан первыми сериями – сценарием и игрой актёров. Мне это очень легло на душу, потому что я с детства любил этого благородного героя и мне было интересно то решение, которое было предложено. Раньше Холмс и Ватсон представлялись немножко другими – Ватсон постарше, а Холмс более суровый и замкнутый. А тут очень интересное решение, живые люди. Когда в кино появляются живые люди, это замечательно, дальше хочется уже под них работать и писать.

Я не понимаю экранизации буквальные – они чем буквальнее, тем больше теряют, потому что одно искусство литература, другое искусство кино. Дописанного, придуманного там довольно много. Нужно было досочинить это таким образом, чтобы было похоже на Конан Дойла, стилизоваться под него и стать им в своей работе. Это самые действенные три серии, там очень много событий, приключений всяких, в которых герои проявляются. Поэтому эти три серии выделяются своей пружинистостью, напряжённостью и концентрированностью характеров и событий, поступков.

Дальше мы ещё несколько усилили пародийную ноту. Мы поняли, что всерьёз пересказывать рассказы о Холмсе в наше время нельзя. Юмор заключался в том, что с необычайной серьёзностью люди расследуют с нашей точки зрения совершенно пустяковые дела. Ведь прошло время и сами по себе расследования Холмса выглядят уже наивно. Мне показалось, что стоит больше отстраниться от оригинала и взглянуть с позиции нашего времени – как взрослые смотрят на детей. И эти три серии давали возможность немного похулиганить и порезвиться. Если это хорошая экранизация, то потому, что она сделана весело. С почтением, но без излишнего пиетета к первоисточнику. Сделано весело и озорно, и актёры это тоже делали, понимая стилистику.

По истечении трёх лет мы завершили трилогию фильмов о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне. В общей сложности — семь серий, восемь часов экранного времени. Казалось, что на этом всё закончилось. Я вместе с писателем Валерием Поповым взялся за сочинение сценария «Похищение Европы» (не осуществлено), снял телефильм «Пиковая дама»… Но «мешки» зрительских писем на Центральное телевидение продолжали прибывать – знатоки и поклонники Конан Дойла требовали экранизировать «Знак четырёх»! Дорожка была проторена, и я написал литературный сценарий по повести «Знак четырёх» и рассказу «Скандал в Богемии», смонтировав таким образом историю об отношении великого сыщика к женщинам с историей о женитьбе доктора Ватсона. Режиссёрский сценарий получил название «Сокровища Агры». Оператор Юрий Векслер вышел из больницы, и работа закипела.

А после всех приключений четвёртого фильма, отдыхом для всей нашей съёмочной группы стала работа над современной мелодрамой… И снова о женской доле! Это была «Зимняя вишня» – 1985 год.

Киноплакат, 1987

Нужен ли был пятый фильм о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне под названием «Двадцатый век начинается»? Можно было его и не делать, это уже был выдох, отработанный пар. Конечно, образы сохранились, всё это смотрится, но той первоначальной свежести и плотного материала там уже не было. Это был очередной «монтаж» из рассказов «Палец инженера», «Второе пятно», «Чертежи Брюса Партингтона» и «Его прощальный поклон». Группа за редким исключением была та же. «Четвёрка» заметно «повзрослела». Впервые в сюжет внедрилась политика из рассказов Конан Дойла времён Первой мировой войны. Понадобилась британская военная хроника тех лет. Полетели самолеты-бипланы, застучала по радио азбука Морзе, застрекотал вращаемый ручкой кинопроектор. Раньше таких кадров в наших фильмах не было. Холмс как независимый частный детектив стал вдруг странно выглядеть в роли защитника интересов Британской империи.

Дело было сделано. Не нам судить – что получилось. Весной 1987 года, по предложению Госкомитета по кинематографии, был сделан киновариант, который стал демонстрироваться в прокате по всей стране. Это был фильм «Шерлок Холмс в двадцатом веке». И только потом, после кинотеатров, почти через год, в марте 1988 года, две серии «Двадцатый век начинается» были показаны по Центральному телевидению.